презрев человеческую природу, тем самым понесет величайшую кару, хотя и избегнет других мучений, которые таковыми считаются" (Марк Туллий Цицерон О Государстве, Книга III, глава XXII).
       Естественный закон коренится не в установлениях государства или даже Церкв - он коренится в самой человеческой природе и исходит из того, что у этой природы есть определенное предназначение, следование которому ведет к благу человека, а отказ от этого следования - к неизбежному вреду. Например (вспомним казус Лизы Миллер) женщина и ее дитя естественным образом предназначены друг для друга и нуждаются друг в друге - следовательно, мы должны признавать право матери воспитывать ее ребенка.
       По природе своей человеческий род

страны неизбежно был связан с огромными потерями и "лишними" жертвами - лишними не в том смысле, что Сталин "перестарался" и в борьбе с "духами" хватил лишку, а в том смысле, что при наличии законченной теории построения коммунизма, при полном понимании обстановки, этих жертв можно было бы избежать (заметим, что именно в выработке теории, понимания, а отнюдь не в накоплении красноречия и эрудиции заключалась главная задача интеллигенции, от которой Сталин долго и тщетно ждал помощи в решении этого вопроса вопросов). Здесь вполне оправдалось положение о том, что нет ничего более практичного, чем хорошая теория. Можно, конечно, согласиться с тем, что как теоретик

индусов вообще нет понятия Бога как личности, а есть целый пантеон богов. Причем любое имя божества индусского пантеона считается мантрой, и тот, кто долго и упорно его повторяет, может удостоиться визита этого бога, общения с ним и удовлетворения своих пожеланий. Другая часть последователей индуизма верит в единый Абсолют, но опять же этот Абсолют имеет множество аватаров (масок) и каждый человек на свое усмотрение выбирает, какой из этих личин читать мантру. Христианская молитва это осмысленное обращение человека к Богу, сына к Отцу, личности к Личности. В отличие от мантры, в молитве важен смысл, важно осознанное, прочувствованное глубокое понимание того, о чем

особом, интуитивном уровне отдает предпочтение Весне, воспринимая этот период как символ обновления и красоты. "Весна священная", "Цветущий абрикос", "Литургия весны" - Мир Надыра влечет расцветающая природа, пьянящая своим неповторимым дыханием, завораживающая таинством перевоплощения. С приходом весны начинается еще более активная творческая жизнь с частыми выездами на природу, созданием значительного количества этюдов, позже перерастающих в абстрактные полотна. Но, будь то пейзаж, портрет или какой-либо другой жанр живописного искусства, Зейналов всегда остается верным своему основному принципу, пропуская зримые впечатления через призму собственного философско-медитативного мышления ("Неизъяснимый путь", "Трансформация дыхания", "Созерцание").
       В его работах конкретные фигуры и предметы, скрывающие в себе некую символику

многим человеческим обществам когда под свободой подразумевается исключительно политическая свобода: ни у кого не в рабстве значит, свободны.
       Господь же говорит о другом: Познаете истину, и истина сделает вас свободными; и на возражение иудеев, настаивающих, что они никогда не были рабами, говорит: Истинно, истинно говорю вам: всякий, делающий грех, есть раб греха (Ин. 8, 34). В этих словах открывается нам глубинный смысл человеческого бытия и человеческой истории. Никакие внешние свободы не освобождают человека, никакие внешние декларации о свободе не делают человека свободным. Его легко закабалить, поработить его разум, воспитать его в стереотипах и предрассудках, направить его мышление и его волю

служение этого тела и вводит в Церковь мирское мышление, аннулирует равенство чести епископов, присваивает абсолютное право власти над всей Церковью. В сущности это устраняет Богочеловека и утверждает в качестве видимой главы Церкви некоего человека. Тем самым как бы вновь повторяется прародительский грех.
       Истинное единство достигается благодаря единству в вере, богослужении и праве. Это является прототипом единства древней Церкви, которую в точности и кафолически продолжает Православная Кафолическая Церковь. Метод униатства вводит ложное единство, которое основывается на еретической экклезиологии, поскольку кроме того, что позволяется многообразие в вере и богослужении, единство оказывается зависимым и от признания первенства папы, который является утановлением человеческого права

эпох, что для этого следует делать. Прямо-таки вплоть до противоположности.
       Развитие этих представлений и описывает американская исследовательница Карин Калверт на примере трех эпох американской истории: XVII, XVIII и XIX веков. В своей книге, перевод которой вышел в серии "Культура повседневности" издательства "Новое литературное обозрение", она показывает, в каком глубоком родстве всякий раз оказывались эти представления со свойственным эпохе пониманием того, какова сущность человека и какое место он занимает в мироздании. Причем совершенно независимо от того, насколько родители и воспитатели отдавали себе в этом отчет: идеи такого рода существуют отнюдь не в первую очередь в головах, но прежде всего - в вещах

самоедством. Познание своей немощи, если оно не идет рука об руку с упованием на милосердие Божие, неминуемо погружает в уныние. Цель и смысл этого долгого периода богооставленности как раз и состоит в познании, что без Бога мы - ничто. Он - полнота бытия. Если мы захотим быть с Ним, мы войдем в эту полноту. Не захотим - так и останемся ничем.
       Труден этот узкий путь: и назад невозможно, и впереди просвета не видать.
       Но однажды настанет день: душа из-под слоя своей изнуряюще многосложной хандры вдруг вырвется на простор и удивленно воскликнет: как же все просто! Прилепись всем умом и сердцем к Богу и

Богу, а Бог, пишет Иоанн, не судит никого, а весь суд отдал Сыну суд же состоит в том, что Свет пришел в мир, но люди возлюбили тьму более, нежели свет.
       Иисус, отвечая ей, начинает с того, что устраняет путаницу в понятиях. Во-первых, отцы ваши сами не знали, что говорили, во-вторых Иерусалим, его Храм далеко не единственное для поклонения: это место вообще не связано со священной географией, оно в сердце. Поверь Мне, говорит Иисус что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу. Вы не знаете, чему кланяетесь, а мы знаем, чему кланяемся, ибо